Просветленные упражняются в остроумии,
потому что им больше нечего отрицать.
Стоит успокоиться, начинаешь не то чтоб всерьез светиться,
но так, мерцать.
Реки бытия, легонько треща плотинами,
поворачиваются вспять.
Скоро я тебя вновь увижу, и это будет, как будто мы
встретились на изнанке зимы, за оградой моей тюрьмы,
ты впервые увидишь, какого цвета мои глаза, чистые от отчаянья и чумы.
потому что им больше нечего отрицать.
Стоит успокоиться, начинаешь не то чтоб всерьез светиться,
но так, мерцать.
Реки бытия, легонько треща плотинами,
поворачиваются вспять.
Скоро я тебя вновь увижу, и это будет, как будто мы
встретились на изнанке зимы, за оградой моей тюрьмы,
ты впервые увидишь, какого цвета мои глаза, чистые от отчаянья и чумы.