Он стал моим наваждением,
тенью в каждом моем сновидении,
в каждом зеркале отражением,
самым тайным моим откровением.
Он оставил меня в невесомости,
вне запретов, табу и условностей,
разнес вдребезги купол скромности
и загладил в душе все неровности.
Ободок кольца нежеланного,
вокруг пальца его безымянного -
символ нашего родства странного,
греха главного, первозданного.
Тот, что дома ждет – он другой совсем,
он уже не лекарство от всех проблем,
он уже не решение всех дилемм,
но он дорог мне стал со временем.
Жаль, в груди моей нету двух сердец,
жаль, меня не заменит сестра-близнец,
я уже не могу быть рабой колец,
и не в силах всему положить конец.
Всех нежней буду с мужем я в эту ночь,
как жена, как мать, как сестра, как дочь,
растворюсь в нем, как в озере теплый дождь,
и душа его птицей умчится прочь.
Ну а тот, кто мою жизнь зажег огнем,
перестанет дышать тёплым ясным днём,
вслед за ним полечу туда, где вдвоем,
Мы сольемся с ним, как река с ручьем.
тенью в каждом моем сновидении,
в каждом зеркале отражением,
самым тайным моим откровением.
Он оставил меня в невесомости,
вне запретов, табу и условностей,
разнес вдребезги купол скромности
и загладил в душе все неровности.
Ободок кольца нежеланного,
вокруг пальца его безымянного -
символ нашего родства странного,
греха главного, первозданного.
Тот, что дома ждет – он другой совсем,
он уже не лекарство от всех проблем,
он уже не решение всех дилемм,
но он дорог мне стал со временем.
Жаль, в груди моей нету двух сердец,
жаль, меня не заменит сестра-близнец,
я уже не могу быть рабой колец,
и не в силах всему положить конец.
Всех нежней буду с мужем я в эту ночь,
как жена, как мать, как сестра, как дочь,
растворюсь в нем, как в озере теплый дождь,
и душа его птицей умчится прочь.
Ну а тот, кто мою жизнь зажег огнем,
перестанет дышать тёплым ясным днём,
вслед за ним полечу туда, где вдвоем,
Мы сольемся с ним, как река с ручьем.